Вперед! За пррриключениями!
Любящее сердце
...
- Я столько пережил за эти четыре дня! Какой это был кошмар! Вам,
наверное, покажется странным, что старый человек может так любить?
- Это прекрасно.
- Дело не во мне, сэр! Любой на моем месте чувствовал бы то же, если
бы ему посчастливилось иметь такую жену. Наверное, глядя на меня и после
моих рассказов о нашей долгой совместной жизни, вы думаете, что она тоже
старуха?
Эта мысль показалась ему такой забавной, что он от души рассмеялся.
- Знаете, такие, как она, всегда молоды сердцем, поэтому они и не
стареют. По-моему, она ничуть не изменилась с тех пор, как впервые взяла
мою руку в свои; это было в сорок пятом году. Сейчас она, может быть,
полновата, но это даже хорошо, потому что девушкой она была слишком уж
тонка. Я не принадлежал к ее кругу: я служил клерком в конторе ее отца. О,
это была романтическая история! Я завоевал ее. И никогда не перестану
радоваться своему счастью. Подумать только, что такая прелестная, такая
необыкновенная девушка согласилась пройти об руку со мной жизнь и что я
мог...
Вдруг он замолчал. Я удивленно взглянул на него. Он весь дрожал, всем
своим большим телом, руки вцепились в скамейку, а ноги беспомощно скользили
по гравию. Я понял: он пытался встать, но не мог, потому что был слишком
взволнован. Я уже было протянул ему руку, но другое, более высокое
соображение вежливости сдержало меня, я отвернулся и стал смотреть на море.
Через минуту он был уже на ногах и торопливо спускался вниз по тропинке.
Навстречу ему шла женщина. Она была уже совсем близко, самое большее в
тридцати ярдах. Не знаю, была ли она когда-нибудь такой, какой он мне
описал ее, или это был только идеал, который создало его воображение. Я
увидел женщину и в самом деле высокую, но толстую и бесформенную, ее
загорелое лицо было покрыто здоровым румянцем, юбка комично обтягивала ее,
корсет был тесен и неуклюж, а зеленая лента на шляпе так просто раздражала.
И это было то прелестное, вечно юное создание! У меня сжалось сердце, когда
я подумал, как мало такая женщина может оценить его и что она, быть может,
даже недостойна такой любви. Уверенной походкой поднималась она по
тропинке, в то время как он ковылял ей навстречу. Стараясь быть
незамеченным, я украдкой наблюдал за ними. Я видел, как они подошли друг к
другу, как он протянул к ней руки, но она, не желая, видимо, чтобы хоть
кто-то был свидетелем их ласки, взяла одну его руку и пожала. Я видел ее
лицо в эти минуты и успокоился за моего старика. Дай бог, чтобы в старости,
когда руки мои будут трястись, а спина согнется, на меня так же смотрели
глаза женщины.
(с) Артур Конан Дойл, "Любящее сердце"
...
- Я столько пережил за эти четыре дня! Какой это был кошмар! Вам,
наверное, покажется странным, что старый человек может так любить?
- Это прекрасно.
- Дело не во мне, сэр! Любой на моем месте чувствовал бы то же, если
бы ему посчастливилось иметь такую жену. Наверное, глядя на меня и после
моих рассказов о нашей долгой совместной жизни, вы думаете, что она тоже
старуха?
Эта мысль показалась ему такой забавной, что он от души рассмеялся.
- Знаете, такие, как она, всегда молоды сердцем, поэтому они и не
стареют. По-моему, она ничуть не изменилась с тех пор, как впервые взяла
мою руку в свои; это было в сорок пятом году. Сейчас она, может быть,
полновата, но это даже хорошо, потому что девушкой она была слишком уж
тонка. Я не принадлежал к ее кругу: я служил клерком в конторе ее отца. О,
это была романтическая история! Я завоевал ее. И никогда не перестану
радоваться своему счастью. Подумать только, что такая прелестная, такая
необыкновенная девушка согласилась пройти об руку со мной жизнь и что я
мог...
Вдруг он замолчал. Я удивленно взглянул на него. Он весь дрожал, всем
своим большим телом, руки вцепились в скамейку, а ноги беспомощно скользили
по гравию. Я понял: он пытался встать, но не мог, потому что был слишком
взволнован. Я уже было протянул ему руку, но другое, более высокое
соображение вежливости сдержало меня, я отвернулся и стал смотреть на море.
Через минуту он был уже на ногах и торопливо спускался вниз по тропинке.
Навстречу ему шла женщина. Она была уже совсем близко, самое большее в
тридцати ярдах. Не знаю, была ли она когда-нибудь такой, какой он мне
описал ее, или это был только идеал, который создало его воображение. Я
увидел женщину и в самом деле высокую, но толстую и бесформенную, ее
загорелое лицо было покрыто здоровым румянцем, юбка комично обтягивала ее,
корсет был тесен и неуклюж, а зеленая лента на шляпе так просто раздражала.
И это было то прелестное, вечно юное создание! У меня сжалось сердце, когда
я подумал, как мало такая женщина может оценить его и что она, быть может,
даже недостойна такой любви. Уверенной походкой поднималась она по
тропинке, в то время как он ковылял ей навстречу. Стараясь быть
незамеченным, я украдкой наблюдал за ними. Я видел, как они подошли друг к
другу, как он протянул к ней руки, но она, не желая, видимо, чтобы хоть
кто-то был свидетелем их ласки, взяла одну его руку и пожала. Я видел ее
лицо в эти минуты и успокоился за моего старика. Дай бог, чтобы в старости,
когда руки мои будут трястись, а спина согнется, на меня так же смотрели
глаза женщины.
(с) Артур Конан Дойл, "Любящее сердце"
